В день находки обитатели курорта, редкие в этот сезон — в основном это были владельцы гостиниц, — были поражены необычным видом зверя, который не казался слишком разложившимся. Кто-то позвонил в Музей моря в Биарице и попросил направить эксперта, чтобы идентифицировать находку. Но получил следующий ответ:
«Нас не интересуют мертвые животные. Мы занимаемся только живыми рыбами».
Еще один звонок, на этот раз настойчиво подчеркивающий необычный вид зверя, — и точно такой же ответ.
В довершение ни у кого из знакомых господина Дюкуро не было фотоаппарата. В понедельник он был занят на службе, а во вторник, когда он вернулся, чтобы еще раз осмотреть труп и, возможно, отрезать значительный его кусок, то обнаружил, что останки уже зарыты стараниями дорожных рабочих. Трое мужчин так озаботились этим вопросом, что даже одолжили быков у одного из местных обитателей, чтобы перетащить огромного зверя, который весил около 2 тонн, в специально вырытую яму. Разложение на открытом воздухе такой массы поставило бы перед курортом серьезные гигиенические проблемы.
Подобная ситуация, увы, совершенно обычна для такого рода дел.
В январе 1962 года газета «Уэст Франс» объявила под заголовком «Неужели: морской змей из Сен-Жан-де-Монт?», что в этой области, недалеко от берега Демуазелль, были найдены останки таинственного морского животного.
«Речь идет о звере цилиндрической формы, диаметр которого сложно определить (около 40 сантиметров ) точно из-за того, что оно прогнило и было частично сожрано крабами.
Его длинное тело простирается почти на 8 метров, голова и хвост оторваны. Его позвонки огромны: 25 сантиметров диаметром и пятнадцать толщины, они необычайно гибки (sic!) и уменьшаются к хвосту.
Все это заставляет предположить, что полная длина тела могла достигать и 15 метров и что в нашем распоряжении только один его обрубок».
Статья была иллюстрирована фотографией двух девочек, держащих один из этих огромных позвонков на фоне всей кучи. Подпись сообщает, что «позвонок почти так же велик, как голова ребенка». В то же время очевидно, что упоминание диаметра 25 сантиметров — явное преувеличение.
В конце статьи добавлено, что «Господин Амелино, владелец ресторана, вырезал с дюжину позвонков, чтобы сделать из них пепельницы и направить несколько образцов в Музей заморских владений Франции, в Венсан».
Так как позвонки на фотографии своей звездчатой формой ясно свидетельствовали о принадлежности зверя к хрящевым, речь явно шла об очередной гигантской акуле, полинявшей до состояния морского псевдозмея…
Впрочем, специалисты заинтересовались этим случаем из-за большой величины позвонков на фотографии. Конечно, они не были 25 сантиметров в диаметре, но тем не менее казались ненормально крупными. Для очистки совести они связались с господином Амелино, который сообщил некоторые новые сведения.
Животное вынесло на берег 24 декабря 1961 года в состоянии далеко зашедшего разложения. С помощью мясницкого ножа господину Амелино удалось вырезать дюжину позвонков, которых, по его словам, всего было шестьдесят. Раздав большую часть, он оставил себе три в формалине для сохранности.
«Я могу сообщить вам размеры тех, которые находятся на моем столе: 15 сантиметров в ширину, 12 — в высоту и 45 по окружности».
Таким образом, в факты, изложенные газетой, закралась ошибка — или намеренное преувеличение? Но от этого размеры позвонков не стали менее впечатляющими. Они соответствовали принадлежавшим зверю из Стронсе. Однако известный криптозоолог доктор Эйвельманс убедился, на примере экземпляра всего 7, 5 метра, выброшенного на берег Ирландии 4 августа 1934 года и ставшего частью коллекции Королевского института естественных наук Бельгии, что гигантская акула и средних размеров уже обладает позвонками 15 сантиметров диаметром.
Не следует думать, что этот длинный список разочарований служит одной цели — показать, как бессмысленно для зоолога волноваться по поводу сообщений о находках морского змея. Ведь далеко не всегда речь идет о крупной полусгнившей акуле.
А что, если когда-нибудь настоящий морской змей — огромное, еще никем не классифицированное животное — испустит последний вздох на каком-нибудь берегу и будет лежать, никем не замеченный, и только «невежественные рыбаки» будут удивляться его диковинному виду, и только морские птицы — терзать его плоть, и одни лишь волны станут препираться над его драгоценными костями?
ГЛАВА ПЯТАЯ
Американский период (1817 — 1847), или Морской змей опороченный, но принятый наукой
В день, когда природа морского змея будет наконец определена однозначно, многие страны, вероятно, начнут оспаривать честь считаться первыми, кто поверил в его существование, и выискивать способы обессмертить своих сыновей, которые и прежде относились к нему без общей недоверчивости. Думается, Северная Америка наверняка выдвинет кандидатуру натуралиста по имени Джон Джосслин, который еще на заре колонизации Северной Америки поделился в своих очерках занятными сведениями. В документе, озаглавленном «Сообщения о двух путешествиях по Новой Англии» (1674), можно найти самые старые из известных ссылок на появление в американских водах, чуть к северу от Бостона, нашего подопечного:
«Мне рассказывали, — отмечает доктор Джосслин в записи от 1639 года, — что морской змей повадился плавать у одной скалы мыса Энн; когда он показался рядом с судном, на борту которого были два индейца и несколько англичан, то последние вознамерились напасть на змея и застрелить его, но индейцы предупредили, что если им не удастся убить его сразу, то их жизни будет угрожать большая опасность».
Этот текст даже возвышает Джосслина до звания первого описателя морского змея по другую сторону Атлантики. Однако тут стоит вспомнить ответ знаменитого юмориста Уилла Роджерса, в жилах которого текло немало индейской крови, одному типу, который постоянно кичился древностью своих американских корней:
— Вы, может быть, не знаете, — говорил этот педант, — что мои предки приплыли сюда с пилигримами на «Мэйфлауэр»?
— Вот как? — мягко отвечал Роджерс — Что ж, а мои поджидали их на берегу.
Само собой разумеется, что веру в морского змея первые американцы позаимствовали у индейцев. И сейчас в фольклоре многих племен можно найти след гигантского змея. Даже у индейцев из глубины континента, например у кри юго-востока, алгонкинов, ирокезов и онодагов северо-востока и оджибвеев из области озера Верхнего, ходили странные легенды об огромных змеевидных существах, которые проживали в великих озерах и реках. Но, согласно преданиям гуронов из области, расположенной между озерами Онтарио и Гурон, огромный змей, которому они поклонялись под именем Ангуб, водился не только в пресной воде, но и в морской. Прибрежные племена считали, что змей — исключительно морской житель. Шинуки из Британской Колумбии дали морскому змею, который жил, по их словам, в проливе, отделяющем остров Ванкувер от континента, имя Хиачукалук.
В фольклоре американских индейцев описания озерных и морских чудовищ так часто наделены чертами совершенно фантастическими, что, по зрелом размышлении, лучше всего опираться на свидетельства колонистов и их потомков. Впрочем, и их наблюдений в этой области было так много, что уже к середине XVIII века мало-помалу составился набор достаточно точных примет местного морского чудища. В это время центр интереса к занимающей нас проблеме переместился из Норвегии в Америку. Огромный поток свидетельств понесся вдоль атлантических берегов будущих Соединенных Штатов и Канады. Надо думать, условия в прибрежных водах между мысом Гаттерас и Новой Землей морские змеи сочли для себя самыми приятными. Насчитывается около ста тридцати случаев появления подобных существ в этом районе: девять десятых из них относятся к одному столетию, между 1777 и 1877 годом, то есть ко времени первого века независимости Соединенных Штатов. Такое огромное количество сообщений с берегов Новой Англии, в особенности из Мэна и Массачусетса, очевидно, можно объяснить только тем, что нашим чудовищам эти края пришлись особенно по душе.